Перевал Дятлова forever

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Человеческие возможности

Сообщений 1 страница 8 из 8

1

https://olympics.com/ru/original-series … -vancouver

Петра Майдич и чудо в Ванкувере
Share
Перелом ребер и прокол легкого не помешали словенке взять бронзу в Ванкувере.

https://www.sports.ru/skiing/69111251.html

Петра Майдич: «У меня сломано четыре или пять ребер»

Словенская лыжница Петра Майдич заявила, что у нее сломано несколько ребер, и она покидает ОИ-2010. Напомним, что накануне спортсменка завоевала бронзу в спринте. Она вышла на старт с травмой, полученной во время падения на тренировке.
«У меня сломано четыре или пять ребер. Олимпийские игры для меня закончены и сезон, пожалуй, тоже.
Во время гонок мне было так плохо, что никакие таблетки не помогали. Люди, которые когда-нибудь ломали ребро, знают, как это больно. А у меня их сломано четыре», – цитирует Майдич «Советский спорт».

https://www.sport-express.ru/skiing/rev … m-1670417/

Выиграть олимпийскую медаль с пятью сломанными ребрами. Главный подвиг мирового спорта

Удивительная история словенки Петры Майдич.

На Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере словенская лыжница Петра Майдич совершила один из главных подвигов в истории мирового спорта и стала бронзовым призером в спринте, выступая с тяжелейшей травмой.
Майдич приехала в Ванкувер в лучшей форме своей жизни. По ходу сезона она была на подиуме абсолютно во всех спринтерских гонках, в которых принимала участие. За месяц до Игр словенка выиграла три спринта подряд. Высокая, мощная, с широким шагом Майдич была словно создана для классического стиля — а ведь олимпийский спринт впервые проводился именно им.
Конечно, конкурентки тоже были сильны — одно имя Марит Бьорген чего стоит. Но если кто и мог тогда обыграть норвежку — то только Майдич. И симпатии всего мира тоже были на ее стороне. Харизматичная хохотушка из крошечной страны против норвежской машины — какие тут могли быть варианты?

Кричала от боли каждые две секунды

Трагедия случилась в районе 9:30 утра, в день старта гонки. Майдич вышла на утреннюю тренировку, чтобы опробовать трассу. В Ванкувере было морозно, в отдельных местах лыжня превратилась в лед. Ничего особенного: для лыжников это обычное дело.
Но почему-то на спуске с крутого виража не оказалось никакого заградительного барьера. Ни канта, ни даже маленького заборчика, чтобы предотвратить вылет с трассы. Техделегат Урош Пониквар позже возьмет всю вину на себя. Но ничего уже было не вернуть: Майдич не смогла вписаться в поворот и полетела прямо в овраг глубиной четыре с половиной метра. На огромной скорости, с лыжами и палками...
— Сначала я оказалась словно в темноте, — вспоминает Майдич. — Потом я ощутила сильнейшую боль в спине. Подошли какие-то люди, помогли мне подняться. Я хотела пешком дойти до места старта, потому что лыжи были сломаны. Но боль была настолько сильной, что мне пришлось просить о помощи...
Согнувшись напополам от боли, Майдич долго спорила с тренером. Тот уговаривал: выходить на старт в таком состоянии нереально. Как может бежать на Олимпийских играх спортсменка, которая от боли не может даже выпрямиться?
— Я буду бежать, — отрезала Майдич. — Я шла к этой Олимпиаде всю жизнь. Это мой последний шанс выступить на Играх и взять медаль. Я не могу подвести свою команду. Не может одно падение перечеркнуть все...
Олимпийский спринт проводится по весьма сложному регламенту. Это далеко не один забег, который еще можно перетерпеть, сжав зубы. Сначала квалификация, потом четверть-, полуфинал и финал — дистанцию нужно пройти максимум четыре раза с минимальными промежутками между ними.
Когда Майдич подтвердила, что хочет бежать — старт квалификации перенесли примерно на час. Организаторы понимали: в случившемся — прежде всего их вина. Злополучный овраг застелили матами. Петра беспорядочно слонялась по стартовому городку: сидеть ей было больнее всего. Тренеры смирились: если Майдич так уж хочет хотя бы выйти на старт Олимпиады — то пусть. Пройдет пешком дистанцию спринта и поедет, наконец, в больницу.
— В квалификации я кричала каждые две секунды, — вспоминает Майдич. — Мне было больно дышать. Тренеры, которые стояли вдоль трассы и обычно громко поддерживали своих спортсменок, замолчали, когда я пробегала мимо. Они были в шоке от моих криков. После финиша я упала на снег и орала. От боли и от осознания того, что я сделала это. Я прошла в четвертьфинал!
Это смотрелось дико: спринт — не марафон, после финиша здесь спортсменки не валятся на снег. Майдич корчилась в судорогах в окружении шокированных соперниц. Они реально не понимали, что делает здесь словенка. И как эта девушка, которая не может даже встать и снять лыжные ботинки без посторонней помощи, только что умудрилась войти в число 30 лучших лыжниц мира.

Если приеду с третьей Олимпиады подряд без медали — я лузер

Перед четвертьфиналом тренеры все-таки настояли: Петре нужно в больницу. Если бы рентген показал переломы ребер, спортсменку бы сняли с соревнований насильно. Но если там просто ушиб — есть шанс бежать. Доктор несколько мучительных минут водил прибором, пока не сказал: «Я не вижу здесь перелома».
— У тебя есть руки, ноги, и они целы, — заявил тренер. — Думай только о них. Забудь о боли в боку. Пойдем: до четвертьфинала у нас меньше часа...
Майдич выиграла свой четвертьфинальный забег. Но с каждой минутой она теряла силы. В полуфинале словенка еле добралась до финиша четвертой. Но судьба была на ее стороне: забег получился быстрым, и Майдич отобралась в финал по времени как «лаки лузер». Как мы потом узнаем, в момент финиша полуфинала сломанное ребро прокололо легкое, случился пневмоторакс. Петра недоумевала: почему же ей так больно, если это просто ушиб? Правды о травме тогда еще никто не знал...
— Перед финалом я вспоминала Олимпиаду в Солт-Лейке, — рассказала Майдич. — Там прямо во время гонки мне под ноги упал один из сервисменов. Я упала и уже не смогла догнать лидирующую группу. В Турине-2006 у меня тоже не получилось. Если я с третьей Олимпиады подряд приеду без медали — я лузер. Значит, я просто не умею выступать на соревнованиях.
Майдич прекрасно понимала: выиграть в таком состоянии у Бьорген и Юстины Ковальчик из Польши — нереально. Это монстры, машины лыжных гонок. Но третьей спортсменки такого класса в финале нет.

Если Петра постарается, она может взять бронзу.

Этот финал, конечно, нужно видеть. Майдич чуть не упала на спуске, буквально на ровном месте. От усталости и боли она еле стояла на лыжах. Что ей больно и плохо, было видно уже невооруженным взглядом. Но в подъем Майдич гигантскими шагами устремилась вперед и вырвалась на третье место. По пятам ее преследовала шведка Анна Олссон.
— Я считала метры до финиша, — говорит Майдич. — 300, 250, 200... Я дольше всех сидела в стойке на спусках, чтобы сэкономить хотя бы доли секунды для отдыха. Я знала, что никому не должна отдать этой медали. Что Анна сдалась и уже не упирается, я почувствовала спиной... Я призер Олимпийских игр! Все-таки, спустя столько лет!
Похоже, в этот момент Майдич и потеряла сознание. Не от счастья — а от боли и травмы, которую больше нельзя было игнорировать. Тренеры сначала даже не поняли, что словенка не может встать не от усталости. Ее унесли на руках и экстренно госпитализировали. Врачи были в шоке, как Майдич вообще жива. Пять сломанных ребер и пневмоторакс!
Нужна была немедленная операция. Но вечером церемония награждения — и Петра мечтала получить свою олимпийскую награду.
— Сколько времени тебе нужно? — спросил врач.
— Церемония занимает 15 минут.
— Даю тебе десять. А потом — на операционный стол.
Майдич вышла к пьедесталу под руки с тренером. Даже стоять самостоятельно она уже не могла. Ей аплодировали стоя, а в Словении она стала национальным героем и получила титул «Женщины года». Она восстановилась, но на прежнем уровне уже не выступала и вскоре закончила карьеру. Самое главное в спорте Майдич уже сделала.

https://krokus.org.ua/knigi/shtyurmer.html

Юрий Александрович Штюрмер
ОПАСНОСТИ В ТУРИЗМЕ, МНИМЫЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ
(проблемы профилактики травматизма в туристских путешествиях).
Москва, "Физкультура и спорт", 1972.
...

В 1969 году киевские туристы совершали горное путешествие по Западному Кавказу. При подъеме на перевал Хокель руководитель группы из-за плохого сцепления обуви со склоном сорвался и начал падать. Веревка, с помощью которой осуществлялась страховка, не выдержала нагрузки. Человек пролетел 150 — 200 м по крутому ледовому склону и заклинился в бергшрунде, получив ушибы тела, трещину свода черепа и повреждение голеностопного сустава.
Расследование несчастного случая показало, что группа, в достаточном количестве оснащенная всем необходимым: горными ботинками, кошками, основной и вспомогательной веревками, — просто не применила снаряжение по назначению. Срыв руководителя произошел тогда, когда он в кошках пытался преодолеть гладкие скалы "бараньих лбов". Веревка лопнула, поскольку была не основной (та к моменту аварии находилась в рюкзаке у одного из участников), а тонким репшнуром.
По техническим условиям, репшнур не обеспечивает безопасности передвижения на горном рельефе и может быть применен только для вспомогательных целей, а кошки используются только для движения по льду и фирну.
Выше рассказывалось о том, как в 1969 году, поднимаясь на перевал Хокель, упал в бергшрунд руководитель группы киевских туристов. Что же было дальше?
Ни один из трех участников группы, остановившихся на склоне под перевалом, не попытался помочь товарищу. Как говорили впоследствии туристы на комиссии, разбиравшей обстоятельства несчастного случая, они единогласно решили, что руководитель погиб, а окончательно о его судьбе собирались узнать, пройдя кольцевой маршрут: перевал Хокель — перевал Клухорский — "Северный приюта — ледник Хокель, т. е. примерно через 2 дня. Три молодых, здоровых человека, располагавших необходимым набором горного снаряжения, благополучно миновали перевал и с наступлением темноты заночевали в удобном месте.
Проведя часть ночи в бессознательном состоянии в бергшрунде, руководитель под утро, не снимая с ботинок кошек, залез в спальный мешок (рюкзак был при нем) и попытался согреться. Осознав затем, что только движение может его спасти, пострадавший с трудом выбрался из трещины и пополз по леднику. Благодаря счастливому стечению обстоятельств в тот же день он заметил далеко внизу на леднике людей и стал звать на помощь. Услышав крик и увидев в зоне ледопада шевелящуюся точку, туристы из соседней группы поспешили наверх и организовали транспортировку пострадавшего. Поскольку он не знал, что случилось с товарищами, и предполагал худшее, были предприняты широкие поиски пропавших с привлечением многих туристских групп.
Признав основным виновником несчастного случая руководителя, допустившего выход туристов на гладкие скалы в кошках и применившего для страховки репшнур вместо основной веревки, комиссия предложила за отказ помочь терпящему бедствие запретить участникам группы заниматься горным туризмом, лишить их спортивных разрядов и довести о происшедшем до сведения общественных организаций по месту их работы.

0

2

https://www.forens-med.ru/book.php?id=16­92

К вопросу о способности к действиям смертельно раненых
/ Дильман Е.Е. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1960 — №1. — С. 61-62.
Кафедра судебной медицины (зав. — кандидат медицинских наук Б.С. Касаткин.) Пермского медицинского института
Поступила в редакцию 3/III 1959 г.
...

При расследовании обстоятельств смерти гр-на X. выяснилось, что в 7 часов 50 минут, после прохода поезда на железнодорожном пути обнаружен «перерезанный надвое человек». Из показаний свидетелей следует, что пострадавший несколько раз приподнимался, руками опираясь о землю, назвал свой домашний адрес, сказал, что просит никого не винить в своей смерти, просил пить. Ему дважды приносили воду из будки путеобходчика, отстоящей от места происшествия на 100 м. В 8 часов 20 минут пострадавший на проходившем поезде отправлен в больницу. В этот момент он потерял сознание и более не разговаривал, а лишь стонал и совершал беспорядочные движения руками.
Из истории болезни следует, что X. поступил в больницу в 8 часов 55 минут в тяжелом состоянии, на вопросы не отвечал, стонал, «больной бледный, губы, синюшны, пульс не прощупывается, тоны сердца глухие, дыхание частое, поверхностное, 36 минуту... Сделана инъекция 2,0 кордиамина и 1,0 морфия». Смерть наступила в 9 часов 15 минут.
Таким образом, X. после получения описанной травмы жил в течение 1 часа 25 минут, причем в течение около 30 минут был в сознании, правильно отвечал нa вопросы, говорил о себе, т. е. находился в относительно активном состоянии при наличии смертельного повреждения, несовместимого с жизнью.

     
https://www.forens-med.ru/book.php?id=41­03

О продолжительности жизни и способности к действиям при смертельных повреждениях
/ Соколов Е.Я., Петрова А.В. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1966 — №1. — С. 37.

УДК 340.624.6 : 340.661
Кафедра судебной медицины (зав. — доц. В.Я. Карякин) Саратовского медицинского института и Саратовское областное бюро судебно-медицинской экспертизы (нач. З.Ф. Резаева)
Поступила в редакцию 23/IV 1965 г.     
...

В судебно-медицинской практике нередко возникает необходимость решения вопросов, связанных с установлением возможности совершать самостоятельные, подчас довольно сложные и продолжительные действия при смертельных повреждениях. Описаны отдельные случаи, иллюстрирующие способность к действиям смертельно раненых (М.И. Авдеев, З.Ф. Резаева. Е.Е. Дильман; В.Е. Ляшенко и др. ).
В нашей практике встретились 2 случая, представляющие определенный интерес.

1. Гр-н Ю., 21 года, попал под колеса паровоза, причем туловище оказалось разделенным на 2 части, находящиеся по обе стороны рельса. Пострадавший сообщил сотруднику милиции свою фамилию, имя, отчество, возраст, адрес и объяснил обстоятельства происшествия. В агональном состоянии он был доставлен в больницу, где вскоре умер. После получения травмы гр-н Ю. жил 45 мин., из них около 25 мин. был в сознании, правильно оценивал происшедшее и отвечал на вопросы.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=4749

Необычный случай попадания зуба в полость черепа при аварии
/ Литовченко В.М., Мастеров В.Ф. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1965 — №4. — С. 45-46.

УДК 616. 831-003. 63-039-02:614.86]-079. 6
Белгородское областное бюро судебномедицинской экспертизы (нач. В.М. Литовченко)
An Unusual Case of a Tooth Penetration into the Cranial Cavity as a Result of an Accident
Litovchenko, V. M., Masterov, V. F.
Поступила в редакцию 12/I 1965 г.

Гр-н Ш., управляя мотоциклом, сбил гр-на Ч. Оба они были пьяны и в тяжелом состоянии доставлены в сельскую больницу.
Гр-н Ш. пояснил, что в момент наезда он был выброшен из седла, обо что-то сильно ударился лицом и потерял сознание. При поступлении в больницу обнаружена ушибленная рана верхней губы, перелом нижней челюсти слева у угла, отрыв верхней челюсти. Левый нижний клык отсутствовал, десна разорвана кнаружи, соседние зубы были подвижны (рис. 1).
Рис. 1. Заживший разрыв десны и отсутствие 3-го зуба у гр-на Ш.
Гр-н Ч. об обстоятельствах происшествия ничего не помнил. При поступлении в больницу в правой лобно-височной области обнаружили 2 ушибленно-рваные раны размерами 6×0,8 см и 4×0,6 см, окруженные множественными мелкими осаднениями. Произведена хирургическая обработка ран, наложены швы. В течение последующих 4 недель состояние гр-на Ч. не внушало опасений, раны зажили, но, когда его уже готовили к выписке, состояние его неожиданно резко ухудшилось, появилась высокая температура, раны на голове нагноились. При рентгенографии в правой лобно-теменной области обнаружен дырчатый перелом с костным фрагментом, в месте перелома в мозгу имелось инородное тело костной плотности, по форме похожее на зуб (рис. 2). При трепанации черепа обнаружен дырчатый перелом правой лобно-теменной кости соответственно кожной ране, и из вещества головного мозга через поврежденную твердую мозговую оболочку удален 3-й левый нижний клык человека.
Возник вопрос, как объяснить механизм попадания зуба в полость черепа гр-на Ч. Мы тщательно изучили материалы дела и совместно со следователем провели более детальный опрос очевидцев происшествия, в результате чего выяснилось, что, когда гр-н Ч. был подбит передним колесом и упал на мотоцикл, навстречу ему от резкого торможения по инерции был сброшен с машины гр-н Ш., который областью раскрытого рта с силой ударился о голову гр-на Ч. Мы считаем, что раны на голове гр-на Ч. образовались от действия зубов гр-на Ш., а дырчатый перелом свода черепа — от сильного удара левого нижнего клыка, который, застряв в поврежденных костях, был вывихнут из челюсти и остался в ране.
Данный случай представляет большой интерес чрезвычайной редкостью механизма возникновения повреждения, а также тем, что сильно инфицированное инородное тело, находясь в веществе мозга, долгое время не давало никаких болезненных симптомов.
Рис. 2. Рентгенограмма. Зуб в области дырчатого перелома черепа у гр-на Ч.

0

3

https://www.forens-med.ru/book.php?id=4103

О продолжительности жизни и способности к действиям при смертельных повреждениях
/ Соколов Е.Я., Петрова А.В. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1966 — №1. — С. 37.

УДК 340.624.6 : 340.661
Кафедра судебной медицины (зав. — доц. В.Я. Карякин) Саратовского медицинского института и Саратовское областное бюро судебно-медицинской экспертизы (нач. З.Ф. Резаева)
Поступила в редакцию 23/IV 1965 г.

В судебно-медицинской практике нередко возникает необходимость решения вопросов, связанных с установлением возможности совершать самостоятельные, подчас довольно сложные и продолжительные действия при смертельных повреждениях. Описаны отдельные случаи, иллюстрирующие способность к действиям смертельно раненых (М.И. Авдеев, З.Ф. Резаева. Е.Е. Дильман; В.Е. Ляшенко и др. ).
В нашей практике встретились 2 случая, представляющие определенный интерес.
...
2. 21/VII 1960 г. в 23 часа 30 мин. гр-н Л., 24 лет, управляя мотоциклом в нетрезвом состоянии, столкнулся со встречным автомобилем. Поднялся он с посторонней помощью, но в кабину автомобиля сел самостоятельно и был доставлен домой, так как в связи с хорошим общим состоянием категорически отказался ехать в больницу. 22 /VII около 3 часов ночи у него появилось выраженное затруднение дыхания и около 5 часов утра он был госпитализирован. При поступлении в больницу был активен, передвигался самостоятельно. Лежать и находиться в помещении не мог, предъявляя жалобы на ощущение недостатка воздуха, в связи с чем без посторонней помощи неоднократно выходил во двор больницы. 22/VII к 14 часам состояние больного резко ухудшилось, и в 19 часов он скончался.
При исследовании трупа обнаружен перелом VI ребра по околопозвоночной линии справа с разрывом пристеночной плевры, прикорневой разрыв легкого (9×6×4 см) с разрывом (по длине), легочной артерии (длина разрыва 1,7 см). В правой плевральной полости содержалось 2500 мл жидкой крови. Имелось выраженное малокровие внутренних органов.
Несмотря на повреждение крупного сосуда и нарастание правостороннего гемоторакса, гр-н Л. в течение длительного времени не только находился в сознании, но и сохранял способность к сложным действиям.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=5332

О способности к активным действиям смертельно раненого
/ Григорьев М.В., Десятов В.П. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1967 — №3. — С. 50-51.

УДК 340.622
М.В. Григорьев, В.П. Десятов (Томск)
Activity of Fatally Wounded Persons
M.V. Grigoryev, V.P. Desyatov
Поступила в редакцию 21/III 1967 г
Для решения вопроса о способности к действиям смертельно раненых необходимо накопление наблюдений.
В нашей практике встретился следующий случай.
В закрытой изнутри на крючок квартире был обнаружен труп гр-на К., 17 лет, свободно висящий в петле из брючного ремня, прикрепленного к крюку у верхнего косяка двери. Рядом с трупом валялся опрокинутый табурет. В центральной части комнаты, примерно в 3 м от трупа, на полу была небольшая лужа крови, здесь же лежали самодельный пистолет (рис. 1), спичечный коробок и обожженные спички.

Рис. 1. Самодельный пистолет, из которого был произведен выстрел.
На полу от лужи крови к трупу располагались капли и брызги крови. Под ногами трупа на полу находилась вторая лужа крови. На грудной клетке гр. К имелась огнестрельная рана, от которой по телу вниз шли потеки крови.
Судебно-медицинская экспертиза установила две причины смерти: размозжение желудочков сердца от огнестрельного ранения и механическая асфиксия вследствие повешения. На шее трупа располагалась бурая, восходящая кзади странгуляционная борозда. Кончик языка был зажат зубами. Субконъюнктивальных экхимозов и пятен Тардье не обнаружено. В четвертом межреберье слева по среднеключичной линии располагалась круглая рана диаметром 0,8 см, с черно-красным пергаментной плотности ободком шириной 0,2—0,3 см. Стенки раневого канала в подкожножировой клетчатке и мышцах были интенсивно черного цвета — выстрел произведен в упор. Сердечная сорочка лоскутообразно разорвана. Нижняя половина левого желудочка и передняя стенка правого желудочка размозжены и представляли собой бахромчатые лоскуты с кровоподтечными краями (рис. 2).
Раневой канал проходил также через левое легкое. В левой плевральной полости около 1000 мл жидкой и свернувшейся крови, обнаружен стальной хромированный шарик диаметром 0,9 см. Здесь же находились обрывки бумажного пыжа.

Рис. 2. Полный разрыв обоих желудочков сердца в результате огнестрельного ранения.
Таким образом, произведя выстрел в грудь, приведший к обширному размозжению сердца, гр. К. прошел около 3 м, встал на табуретку и повесился.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=3662

Случай комбинированного самоубийства
/ Кинцль Х.-П. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1975 — №1. — С. 49.

Институт судебной медицины (дир. — проф. К. Керде) Университета им. Шиллера, Иена, ГДР

Мужчина 72 лет был обнаружен в мастерской с ранениями головы и шеи. В помещении ощущался резкий запах светильного газа. В момент обнаружения пострадавший передвигался самостоятельно. Он пояснил, что пытался покончить жизнь самоубийством. Смерть наступила через 2,5 ч в больнице. В мастерской находились орудия травмы: коса без рукоятки, долото, топор, две пилы-ножовки (для дерева и для металла). На всех указанных предметах были кровь, частицы кожи и мышечной ткани.

Повреждения головы у потерпевшего.
При судебно-медицинском исследовании трупа на мягких покровах теменной области обнаружено 16 продольных ранений с гладкими краями и острыми углами с повреждением кости (см. рисунок).
На шее выше и ниже щитовидного хряща имелось два поперечных, широко зияющих ранения длиной 14 см, направленных справа налево и слегка снизу вверх. Углы ранений имели вид 2—3 коротких остроконечных поверхностных надрезов с гладкими краями.
Кверху от ранения кожа отделена лоскутообразно от подлежащей ткани на участке до нижней челюсти, распространяясь до ее углов. Края обоих ранений в основном гладкие, дно неровное, кровоподтечное. Ранения захватывают лишь мелкие сосуды, проникают в дыхательные пути на протяжении 3 мм. Непосредственной причиной смерти явилась острая кровопотеря. При судебно-химическом исследовании крови карбоксигемоглобин не определялся.
Криминалистическими исследованиями установлено, что умерший зажал топор в тисках и, по-видимому, многократно ударялся о клинок головой.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=1384

О способности к действиям при смертельных повреждениях
/ Шупик Ю.П. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1958 — №4. — С. 53-54.
Луганское областное бюро судебномедицинской экспертизы (начальник П. И. Чижовок)
Поступила в редакцию 15/VlT 1958 г.

Известно, что люди со смертельными ранениями жизненно важных органов оказываются способными в течение некоторого времени после полученного повреждения совершать самостоятельные действия. Однако такие случаи являются весьма редкими, в связи с чем мы считаем полезным описать одно наблюдение из нашей практики.

Сердце из трупа гр-на С.
19/V 1958 г. в одном из скверов был обнаружен гр-н С. со множественными ранениями в область грудной клетки слева. Рядом с пострадавшим лежали большие портняжные ножницы, одна из бранш которых была окровавлена. В числе прочих вопросов экспертизе необходимо было решить, мог ли пострадавший самостоятельно нанести все повреждения, приведшие его к смерти.
На груди в области сердца С. имелось 12 ран неправильно треугольной формы с ровными краями и острыми углами размером от 0,5 до 1 см, из них 10 проникали в плевральную полость, причем 2 раны проходили через костную часть IV и V ребер. На передней поверхности нижней доли левого легкого, в верхнем ее отделе, определялось 6 раневых отверстий, 2 из них проходили через всю толщу ткани доли легкого. На передней поверхности левого желудочка сердца имелось 2 раневых отверстия неправильной формы размером 2,5 X 1 см и 0,2 X 0,3 см, проникающих в полость желудочка (см. рисунок). С одной стороны большего из отверстий можно было различить 3 выемки, повторяющие по форме поперечное сечение спинки окровавленной бранши ножниц. Таким образом, было установлено, что в сердце нанесено минимум 4 ранения, проникающих в полость левого желудочка.
Было высказано мнение, что в данном случае пострадавший сам многократно с большой силой наносил себе удары колюще-режущим орудием.
В дальнейшем следствием было установлено, что, действительно, С. покончил жизнь самоубийством.
Этот случай наглядно показывает, что при наличии смертельных ранений человек может еще некоторое время совершать самостоятельные действия в том случае, если сразу не наступила потеря сознания.

0

4

https://www.forens-med.ru/book.php?id=3732

Случай длительного бессимптомного пребывания отломка ножа в полости черепа
/ Богуславский В.Л. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1962 — №1. — С. 57.

Смоленское областное бюро судебномедицинской экспертизы (нач. К.П. Зубков)
Поступила в редакцию 27/II 1961 г.
Мужчина 33 лет был сбит автомашиной и на короткое время потерял сознание.. Через 7 часов в состоянии средней тяжести доставлен в больницу, где диагностировано сотрясение головного мозга, перелом нижней челюсти, ушибленные раны и ссадины лица. Через день появились и стали быстро нарастать менингеальные симптомы, в спинномозговой жидкости обнаружено большое количество лейкоцитов. Состояние больного ухудшалось и на 8-й день он умер.
При исследовании трупа в толще левой лобной кости, вблизи надпереносья, найдена косовертикально расположенная заржавленная часть лезвия ножа длиной 3,1 см, шириной 1,2 см и толщиной до 0,15 см. Нижняя грань лезвия острая, верхняя-— тупая. На коже лба соответственно имелся линейный рубец 1,5×0,2 см, а на наружной пластинке лобной кости — неглубокий дефект. Кончик лезвия через левую лобную пазуху и твердую мозговую оболочку проникал на 0,8 см в правую переднюю черепную яму, не соприкасаясь с головным мозгом. Твердая мозговая оболочка в области повреждения была спаяна с костью, уплотнена и утолщена, а мягкая оболочка, особенно лобных долей, значительно пропитана гноем.
Из беседы с родственниками удалось выяснить, что умерший 15 лет назад получил ранение головы, но чем неизвестно. За весь последующий период за медицинской помощью не обращался, постоянно занимался физическим трудом, длительное время работал шофером.
Таким образом, в течение 15 лет большой отломок ножа находился в лобной кости, проникая в полость черепа. При повторной травме головы произошло повреждение мозга кончиком лезвия и инфекция, гнездившаяся на нем долгие годы, привела к развитию гнойного менингита.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=2474

Редкий случай повреждения бедренной артерии
/ Путинцев А.В. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1963 — №4. — С. 47.
Бюро судебномедицинской экспертизы Иркутской области (нач. — С.Б. Байковский)
Поступила в редакцию 13/V 1963 г.

Гр-н Л., будучи сильно пьяным, получил ножевое ранение бедра, после чего с посторонней помощью прошел 700 м до фельдшерского пункта, где медицинская сестра, не обнаружив сколько-нибудь значительного наружного кровотечения, зондировала раневой канал пинцетом и оценила его глубину 4 см. Были наложены 4 шва на кожу и марлевая наклейка. Ввиду тяжелого опьянения пострадавший был оставлен на ночь в помещении пункта и через 5 часов обнаружен мертвым.
При судебно-медицинском исследовании трупа на левом бедре под марлевой наклейкой обнаружена рана со швами. После снятия швов оказалось, что рана имеет овальную форму и ровные, гладкие края; размеры ее 3,8×3 см. Расположена она косо на передненаружной поверхности бедра, на высоте головки бедренной кости; острый угол раны направлен вниз и кзади, тупой — вверх и кпереди. В глубине ее видны сгустки крови и мышечная ткань. Раневой канал направлен слева направо, снизу вверх и несколько спереди назад, длина его 14 см; оканчивается он в бедренной артерии, образуя на наружной стенке ее проникающий продольный дефект размером 1×0,5 см, расположенный у выхода из lacuna vasorum, непосредственно под пупартовой связкой. Межфасциальные пространства передней группы мышц бедра по ходу сосудистого ложа заполнены сгустками крови вплоть до надколенника. В брюшной полости свободной крови нет. Имеется обширное забрюшинное кровоизлияние, доходящее до диафрагмы. Мочевой пузырь снаружи как бы окутан свертками крови. Клетчатка малого таза и околопочечная слева обильно пропитаны свернувшейся кровью. Отмечено резкое малокровие всех внутренних органов.
Смерть наступила от острой кровопотери вследствие массивного кровотечения главным образом в забрюшинную клетчатку как результат колото-резаной раны левого бедра с повреждением бедренной артерии.
Мы полагаем, что сократившиеся мышцы закрыли выход крови через раневой канал наружу, вследствие чего медицинская сестра, оказывавшая помощь, не заподозрила повреждения бедренной артерии. Сильное алкогольное опьянение в значительной мере сняло болевые ощущения, связанные с развитием забрюшинной гематомы, что еще больше затруднило правильное распознавание истинного характера и степени опасности ранения.

https://www.forens-med.ru/book.php?id=1509

О способности к действиям при смертельных повреждениях
/ Сирота С.Ф. // Судебно-медицинская экспертиза. — М., 1959 — №2. — С. 52-53.

Херсонское областное бюро судебномедицинской экспертизы (нач. Л.Г. Богуславский)
Поступила в редакцию 12/1 1959 г.

Случаи, когда лица со смертельными повреждениями длительное время остаются на ногах, встречаются нечасто. В этом отношении представляет интерес следующее наблюдение.
Гр-н 3., 49 лет, 8/XI 1958 г. около 14 часов поехал на велосипеде на ферму, находившуюся в 2 км от дома. Перед уходом за обедом выпил 100 г водки. В 23 часа того же дня он был обнаружен на обочине дороги недалеко от дома, в бессознательном состоянии. Сапоги пострадавшего оказались снятыми с ног и лежали рядом. Здесь же находился велосипед, имевший вмятину на заднем крыле.
Гр-на 3. доставили в больницу, где был диагностирован перелом костей свода и основания черепа, кровоизлияние в левое полушарие мозга, субарахноидальное кровоизлияние, отек мезга. 10/XI 1958 г. больной, не приходя в сознание, умер.
При судебномедицинской исследовании трупа обнаружены обширные кровоподтеки на лице, в мягких покровах головы и на туловище, перелом костей свода черепа справа, разрыв твердой мозговой оболочки слева в области свода черепа с обширным субарахноидальным кровоизлиянием, частичное размозжение головного мозга в передней половине со стороны основания и в левой теменной области, перелом клиновидной и затылочной костей справа, трещины в области верхних стенок обеих орбит и в области малого крыла клиновидной кости слева, перелом I—VII ребер слева и II—VII ребер справа, 400 мл крови в левой плевральной полости.
Дано заключение, что ребра были повреждены в результате переезда колесом автомашины, а череп и головной мозг — от действия тупого предмета, возможно, при падении на дорогу после сильного толчка.
В ходе предварительного и судебного следствия выяснилось, что гр-н 3. был сбит автомашиной (с последующим наездом) примерно в 14 час. 20 мин. — 14 час. 30 мин. Шофер утверждал, что гр-н 3. был в сознании и разговаривал. Он отнес его на обочину и уехал.
Через некоторое время односельчане видели, как 3. шел по обочине дороги по направлению к дому, ведя велосипед. На дороге была грязь, она забивалась в колеса велосипеда и они не вращались. Гр-н 3. шел пошатываясь, и его принимали за пьяного. Один из односельчан два раз очищал колеса велосипеда от грязи, пытался вступить с пострадавшим в беседу, однако он отвечал односложно и невразумительно.
Последний раз гр-на 3. видели в 18 часов—о н продолжал идти с велосипедом по обочине дороги. От места аварии до места, где он был обнаружен, прослеживался непрерывающийся след колес велосипеда; расстояние это равно 700 м.
Таким образом, имея безусловно смертельные повреждения, 3. за несколько часов самостоятельно прошел 700 м, ведя велосипед, а также самостоятельно снял сапоги.

0

5

https://mk-kz.kz/social/2022/01/19/cepo … snegu.html

Трагедия на Победе

После поражения на пике Победы, когда из 12 участников в живых остался один Усенов, маршрут на высочайшую вершину Тянь-Шаня был заявлен в чемпионате СССР. «В 56-м Абалаков организовал экспедицию на пик Победы, в сборную был приглашен Сарым Кудерин. Вместе с Уралом Усеновым и Сембаем Мусаевым они представляли республику в сборной Союза, и только то, что он моложе других, помешало ему взойти на пик. Его оставили на высоте 5700 во вспомогательной группе», — писал Марьяшев.

Массив пика Победы высотой 7439 метров находится в хребте Кокшаал-Тоо на границе Китая и Киргизии. Усенов вспоминал, как в 1955-м набирали высоту, не имея должной акклиматизации. За пять дней группа под руководством Владимира Шипилова поднялась до высоты 6700-6900, отказали примусы, отказала немецкая рация «Кляйнфу», и прервалась связь с базовым лагерем, где оставалось несколько человек. Испортилась погода. Вечером перед штормом не могли найти подходящее место для ночевки, встали на крутом склоне, и палатка Шипилова оказалась на веревку ниже палатки, где ночевали Усенов и Сигитов.

Ночью Победу накрыл ураган. Один из самых молодых членов команды Усенов выбрался из палатки и стал очищать ее от снега, ему на помощь вышел только Борис Сигитов. К ним поднялся Шипилов, приказал дежурить и рыть пещеру. Суслов, Анкудимов и Акишев стали задыхаться в своей палатке и разрезали ее по коньку. Акишев сбросил с себя пуховку, а когда его стали одевать, упорно сопротивлялся. Говорят, когда человек замерзает, ему становится нестерпимо жарко. Черепанов просил найти его шекельтоны, предлагая за это тысячу рублей.

Вторжение циклона посеяло панику, ситуация вышла из-под контроля. К утру буря утихла, но склоны были покрыты многотонным снежным покрывалом. Шипилов дал команду:

— Борис Сигитов, Урал Усенов! Вы спускаетесь вниз за помощью.

— Я пойду с вами, — вызвался Суслов.

И тут, по мнению специалистов, Шипилов допустил роковую ошибку:

— Спускайтесь все, кто может, — сказал он, а это значило, что экспедиция обезглавлена.

Суслов шел в середине связки и часто падал. На ночлег пришлось устроиться прямо в снегу. Суслов ходил, пытаясь унять дрожь и согреться.

— Женя, ты чего? — спросил Урал.

— Да вот, понимаешь, замерз совсем. — Давай пойдем потихоньку вниз, а то

Женю потеряем, — сказал Борису Урал. — Мне кажется, мы сбились с пути. Надо было держаться левее, где темнее скалы.

Пришлось возвращаться по своим следам вверх, чтобы не уйти в сторону Китая. Суслов не мог подняться на гребень, и его вытянули на веревке. Он упал на колени, потерял рукавицы. Урал достал из рюкзака шерстяные носки, надел ему на побелевшие руки.

— Женя, вставай, а то мы все погибнем.

— Знаю, Урал, — он стал бурчать, бредить, носом пошла кровь.

Около полудня Суслов умер. Тело уложили в спальник, присыпали снегом. Урал остался, а Сигитов продолжил спуск, хотя разумнее было двигаться в связке и страховать друг друга. Сутки Урал просидел рядом с холмиком без еды и питья, потом пошел вниз, увидел следы Бориса и борозду в снегу, оставленную его ледорубом.

Базовый лагерь стоял на слиянии ледников Звездочка и Южный Иныльчек. В это время в районе находилась команда ТуркВО, со своего маршрута узбеки разглядели движущуюся точку, которая вдруг пропала. Альпинисты сообщили об этом по рации в базовый лагерь казахской экспедиции. На поиски отправились Семченко, Тородин и Шевченко.

Урал провалился в закрытую снегом трещину. Изнутри ловушка была похожа на пузатый самовар, что его и спасло. Во время падения с одной ноги слетел ботинок, пальцы быстро почернели, но на темляке остался ледоруб, и Урал смог сбить сосульку, которая образовала мост, а потом ему удалось выбить во льду нишу. Лежа в ледяном склепе, Урал кричал, звал на помощь, потом взял себя в руки и приготовился принять свою судьбу. Через 26 часов оборвашиеся у трещины следы на снегу увидели спасатели. Негнущимися обмороженными руками Урал обвязал себя спущенной в трещину веревкой.

Несколько экспедиций прибыли на поиски в район Победы, но живых не нашли.

Видели борозды скольжения на китайскую и киргизскую стороны горы. Кого-то удалось спустить.

А в 1956-м на могиле Гончарука Урал Усенов сказал себе, что должен дойти до вершины пика Победы. Он был удостоен золотой медали чемпионата СССР, и это была награда его друзей, оставшихся на Победе. На Мемориале пошибшим в горах в Заилийском Алатау висит табличка с именами 11 альпинистов.

http://www.russianclimb.com/history/usenov.html

...
Урал Усенов – алма-атинский альпинист – уже четвертый день находился в пути, пытаясь дойти до нижнего базового лагеря. В 12 дня его спуск прервался – Урал провалился в трещину на леднике Звездочка. Быстрый полет вниз – и он застрял. Когда попытался закрепиться на месте, то с ноги слетел ботинок. Один в трещине на многие километры ледяной пустыни вокруг на высоте 5000 м... Урал начал кричать, но вскоре понял, что никто его не услышит – просто не может услышать.
Ледорубом он отколол сосульку, которая упала как перемычка, образовав горизонтальную площадку. Вспомнив, как мусульмане хоронят людей, вырывая могилу не вниз, а в бок, он вырубил углубление и залез в него. Страха не было: Урал понимал, что сам виноват в происходящем, а значит, нужно держаться до конца. К тому же в глубине души была уверенность, что он не погибнет – не сейчас, хотя умом он понимал, что находится в стороне от маршрута и его никто не найдет. Но случилось чудо: оказалось, что днем, когда Урал шел по леднику, со стены пика Победы ташкентские альпинисты ТуркВО видели движущуюся точку, которая потом исчезла.
Они сообщили об этом в лагерь, и оттуда вышла группа спасателей. Заночевав 23 августа на высоте 4700 м, утром 24-го на месте, где Урал делал поворот, они увидели его следы и пошли по ним. Когда Урал услышал крик, первой мыслью было, что показалось, но, посмотрев наверх, он увидел, как падают сосульки. Значит, кто-то там есть. А потом вновь раздался голос Шевченко. Урал почувствовал надежду. Ему скинули веревку, он обвязался, и его стали вытягивать. Наверху были солнце и жизнь. Уралу проверили ноги на обморожение – он их не чувствовал. Спасатели сделали салазки, но лыжи проваливались в снег. Тогда, поддерживаемый с двух сторон, качаясь, Урал пошел вниз. По стенкам его спускали в спальном мешке. Уже потом, в базовом лагере и затем в больнице, он рассказал о событиях, предшествовавших этим двум дням, проведенным в трещине на леднике Звездочка.
...

19 августа

В тот год было много снега, альпинистам приходилось тропить и выбивать ступени в снегу, который тут же рассыпался, и ноги проваливались по пояс. На ночевку 18 августа встали в 11 ночи. Одна палатка стояла ниже на гребне, две другие – на возвышении. Ночью отказали от холода примусы и рация. Урал проснулся от давления – палатку завалил снег, который наваливался на тело и не давал дышать. На улице был буран. Альпинисты начали разгребать снег. Через какое-то время снизу поднялся Александров, на ногах у него были унты, в руках – спальник, который секундой позже вырвало ветром. Он сообщил, что внизу палатку завалило снегом и люди умирают от холода. Альпинисты закрепили веревку и спустились вниз, подняли наверх Шипилова, Солодовникова и Черепанова. Все 12 оказались в одной уцелевшей палатке. Установили дежурство, чтобы откапывать палатку от снега. Все надеялись, что утром погода улучшится. Но буран свирепствовал, ветер менял направление, и было непонятно, куда и откуда несется бесконечный снег.

20 августа

Утром решили копать пещеру. Люди выбились из сил, действовала высота, и члены экспедиции начинали заболевать. Сражаясь с пургой, альпинисты выкопали нишу в снегу. Небольшая и не очень удачная пещера (за слоем снега оказался лед) вместила замерзших и уставших людей. Тогда начальник штурма Шипилов принял решение: Сигитов и Усенов должны спуститься вниз за помощью. К двойке присоединился Суслов. С ними хотели спуститься еще четверо, но кто-то сказал: «Лучше мы отсидимся в пещере, чем погибнем на спуске», и остальные решили переждать непогоду наверху. Тройка Сигитов – Усенов – Суслов начала спуск после целого дня в пурге, на 6400 м наступила ночь, альпинисты зарылись в снег – ждать утра.

21 августа

Утром Суслову стало плохо, но тройка продолжила спуск. В пурге потеряли направление и ушли слишком вправо. Но когда вместо фиолетовых альпинисты увидели желтые скалы, стало понятно, что они ошиблись маршрутом. Пришлось подниматься вверх. В этот момент Суслов упал, силы совсем оставляли его. Но движение означало жизнь. Чуть позже он упадет на колени, а из его носа хлынет кровь, еще через несколько минут он умрет. Оставшиеся двое решили, что Урал останется с погибшим альпинистом, чтобы не потерять его, а Сигитов продолжит спуск. Урал сделал пещерку в снегу, где просидел всю ночь.

22 августа

Погода не восстанавливалась. Урал стал чувствовать, что замерзает. Тогда он решил оставить тело Суслова и начать спускаться. Избавившись от всего лишнего, он продолжил идти вниз. На 5800 м он увидел срывающиеся следы Сигитова, как будто тот пытался задержаться, но сорвался. Урал шел днем и следующей ночью, проваливаясь в глубокий снег, мучительно переставляя ноги и придерживаясь за стену Победы. Усталость наваливалась, но он знал, что если уснет, это будет конец.

23 августа

Так наступило утро. На леднике Звездочка он решил сократить путь и пойти не по правой стороне хребта, как ходила группа, делая заброску, а левее. Этим утром погода улучшилась. Именно вышедшее солнце и спасло Урала, который несколькими часами позже провалится в трещину, – благодаря ему Урала увидели альпинисты ТуркВО с северной стены Победы.

Урал Усенов – алма-атинский альпинист – уже четвертый день находился в пути, пытаясь дойти до нижнего базового лагеря. В 12 дня его спуск прервался – Урал провалился в трещину на леднике Звездочка. Быстрый полет вниз – и он застрял. Когда попытался закрепиться на месте, то с ноги слетел ботинок. Один в трещине на многие километры ледяной пустыни вокруг на высоте 5000 м... Урал начал кричать, но вскоре понял, что никто его не услышит – просто не может услышать.
Ледорубом он отколол сосульку, которая упала как перемычка, образовав горизонтальную площадку. Вспомнив, как мусульмане хоронят людей, вырывая могилу не вниз, а в бок, он вырубил углубление и залез в него. Страха не было: Урал понимал, что сам виноват в происходящем, а значит, нужно держаться до конца. К тому же в глубине души была уверенность, что он не погибнет – не сейчас, хотя умом он понимал, что находится в стороне от маршрута и его никто не найдет. Но случилось чудо: оказалось, что днем, когда Урал шел по леднику, со стены пика Победы ташкентские альпинисты ТуркВО видели движущуюся точку, которая потом исчезла.

Жертвы гор

Через сутки группа казахстанской экспедиции под руководством Семченко нашла тело Гончарука, скончавшегося от переутомления. Приехавшие спасатели ВЦСПС под руководством Кузьмина 8 сентября поднялись на гребень и на высоте 6400 м нашли тела Анкудимова, а чуть выше – Черепанова. Они оба замерзли во сне.
На 6930 м нашли две разорванные палатки, вещи и снаряжение. Больше никого, только оборванная веревка спускается к обрыву. Может быть, обессилевшие люди не могли удержаться и срывались по 1800-метровой стене на ледник?
Тела Суслова и Сигитова, а также оставшихся шести участников экспедиции (Шипилова, Акишева, Александрова, Солодовникова, Рыспаева и Селиджанова) по сей день не найдены.

https://i.ibb.co/10Dvy76/e5659abc9f7aa22ca84c3f9c0142e31e-big.jpg
Усенова вытаскивают из трещины. Пик Победы. 1955 год.

0

6

http://www.k2x2.info/medicina/rasskazy_ … rta/p6.php

Андрей Анатольевич Ломачинский
БОЛТ МИОКАРДА

На Пятом Факультете в Академии учились одни иностранцы, но готовили из них тех же военврачей. Поэтому и программа у них была весьма схожей с нашей, ну разве за исключением секретных лекций — им особо щепетильную военную информацию не давали. В остальном всё как у нас, даже физподготовка с приличными нагрузками. А это значит, что и обязательный медосмотр им полагался. Правда на медосмотре чувства "импортных слушателей" щадили. С нашим курсантом как — загнали курс в поликлинику Академии, раздели всех до в чём мать родила, и бегом по кабинетам. Иностранцам же каждому давался номерочек с датой и временем, и они в спокойной обстановке обходили всех положенных специалистов. Правда нашему брату такой подход не нравился — это ж сколько раз за день раздеться-одеться придётся!

И вот на подготовительный курс иностранного факультета зачислили одного слушателя из Йемена. Понятно, почему на подготовительный — год иностранцы учили русский язык, а также старались набрать минимум знаний, хоть как-то приближающихся к русской средней школе. С какого Йемена был тот йеменец, с Северного или Южного, я не знаю — как-то не интересовался тогда ближневосточной политикой. Только помню, что оба Йемена друг с другом воевали, и одному из них СССР протянул "братскую руку помощи" в виде военных советников и оружия. Ну и конечно, их военспецов учить сразу взялись. Так и появился Ахмет в стенах Академии. Недельку-другую поучился, и на тебе талончик на медосмотр.

Пришёл Ахмет в поликлинику. Взвесился, измерил рост, сдал кровь-мочу, и вот первый специалист — терапевт. На осмотр азиатов ставили терапевтов со стажем — в основном таких, кто хорошо знаком с тропическими болезнями и гельминтозами.[11] Если «новобранец» с Лаоса-Вьетнама-Кампучии, то обязательно не меньше четырёх видов паразитов, если с Африки — не меньше двух, а вот с Ближнего Востока — обязательно один вид червей и букетом какая-нибудь хроническая кишечная инфекция. При этом арабы на здоровье жаловаться не привыкли, а у новичка ещё и проблема с русским языком — кроме «здравствуйте», ничего сказать не может и ничего не понимает. Расспрос исключается, врачу приходится полагаться исключительно на физикальные данные.[12]

Доктор знаками попросил раздеться. Араб жмётся, словно первый раз у врача, потом после некоторых колебаний неохотно снимает форму. Снять майку потребовало ещё пару минут пантомимы. Наконец можно приступать. Осмотр грудной клетки ничего особого не дал — кроме малюсенького шрамчика в межреберье, ничего особенного. Надо бы послушать. Только положил терапевт мембрану своего фонендоскопа на область сердца, так сразу чуть не подпрыгнул от неожиданности — во первых громко, а во вторых такого он за всю свою практику не выслушивал. Сердце гудело, клокотало и рычало. Иногда в этих шумах слышалось протяжное пш-шшш, как будто в грудной клетке кто-то сдёргивал миниатюрный унитаз, иногда совсем необычное гулкое глук-глук-глук, словно из некой внутригрудной ванны вытекала вода. Иногда оттуда неслась барбанная дробь, иногда кошачье мурлыканье, как при сильном пороке. Но при пороке шумы на каждое сердцебиение одни и теже, а тут разные! Так не бывает.

Направили араба в клинику Факультетской Терапии на электро- и эхокардиограмму. Что такое ЭКГ, всем понятно, а вот что такое «эхо» следует пояснить. Это такая методика с использованием ультразвука, сродни тому, что используют при УЗИ, ультразвуковом исследовании внутренних органов. Только при УЗИ картинка получается, как в ненастроенном телевизоре с помехами, но всё же реальная (наиболее «любим» этот метод в акушерстве-гинекологии, когда не рождённых ещё бэбичек их мамкам показывают), а эхокардиограмма даёт картинку, напоминающую волны — динамику движения клапанов. Тут неспециалист не разберётся. Однако в Ахметовой эхокардиограмме и врачу-кардиологу мало что понятно — на верхушке сердца была зона неподвижности, вроде внутри сердца вырос гриб. Этакий маленький внутрисердечный подосиновик или подберёзовик, совершенно не похожий ни на тромб, ни на опухоль. Наверное этот «гриб» и шумит так странно…

Ещё «эхо» чётко показало дефект межжелудочковой перегородки. Это такая мышечная пластина, что разделяет наше сердце пополам — одна половинка качает венозную кровь в лёгкие, а другая — артериальную по всему телу. Если в этой перегородке будет дырка, то обе крови будут смешиваться — венозная кровь, где мало кислорода, будет «портить» артериальную. Ещё напором крови через такую дырку сильный левый желудочек может запросто раздуть слабый правый. А когда правый желудочек раздуется, то хорошо качать кровь через лёгкие он не сможет — образуется венозный застой. Таким больным даже лечь проблема — «сидячая» инвалисность с кашлем и кровохарканием, а потом долгая и мучительная смерть.

Иностранцы под наш 185-й Приказ, согласно которому в те годы из армии по здоровью комиссовали, никак не попадали. Поэтому хоть ты трижды калека — но если есть желание, то учёбу можешь продолжать. У Ахмета желание было. Тогда позвали ему в переводчики другого араба-старшекусника и предложили операцию — хирургически закрыть этот дефект. Ахмет согласен. Ну раз согласен — ложись в клинику Госпитальной Хирургии, там у нас сердце оперируют.

Хорошо в СССР медицина бесплатная. В Штатах бы такая операция за сотню тысяч долларов запросто зашкалила, даже ещё по тем «тяжеловесным» долларам 70-х. Ахмет пользуется моментом — бегом на Госпиталку. Свою экзотическую форму сдал сестре-хозяйке, от неё же получил халат и тапочки и айда на обследование. Клиническое обследование отличается от амбулаторного своей дотошностью. Начало обычное — сдать анализы. Потом рентген грудной клетки. Ахмет прошёл в тёмный кабинет, стал под аппарат. На большом экране вместо привычного негатива рентгеновских плёнок картинка-позитив, как в чёрно-белом телевизоре. Вот ярко высветились лёгкие, на них рёбра и позвоночник с мягкой тенью сердца, на фоне которой… Не может быть! Именно так рентгенолог и воскликнул: "Не может быть, там же у него болт!" Первая версия всё же, что болт просто в грудной клетке, вероятно случайно проглоченный и образовавший пролежень в пищеводе. Однако стоило повернуть араба в боковую проекцию, все сомнения сразу отпали — болт сидел в миокарде! Чётко видно, как он покачивается в такт сердцебиениям.

Пришлось ещё раз послать за толмачём-старшекурсником и теперь уж собрать настоящий подробный клинический анамнез.[13] Однако как попал болт в собственное сердце, сам Ахмет не помнил. Более того, он и не догадывался, что в его сердце есть что-то лишнее, но единственно правдоподобную версию всё же предложил:

В Йемене нет ни нефти, ни газа. Да там кроме песка, верблюдов и арабов вообще ничего нет — страна бедная. До начала советских военных поставок с оружием у йеменцев было так себе — обе стороны мастерили противопехотные мины из чего придётся. Чаще всего это были обычные тротиловые шашки, а то и вовсе куски допотопного динамита, для увеличения поражающей способности обложенные гвоздями, болтами и гайками. Этакий самодельный аналог стандартного поражающего элемента. Ахмет помнит одно — он на такой мине подрывался. Очнулся уже в санитарной палатке. Из лечения вспоминаются давящие плотные повязки с топлёным курдючным жиром, отвар из верблюжьей колючки, верблюжье же молоко и сон. Провалялся он очень долго, но никакой операции ему не делали, да и ни крови, ни растворов не переливали. Даже антибиотиков никаких не давали. Всё само зажило по воле Аллаха. Потом Ахмет "окончательно выздоровел" и поехал учится на военного врача, правда бегать ему всё ещё несколько тяжеловато… Теперь он понимает почему — в его сердце болт остался, за который он слёзно просит русских врачей, чтобы вытащили. Да продлит Аллах годы их жизни и наполнит их дома достатком! Падджялуйста!

Операцию провёл сам академик Колесников. Болт извлекли, дефект межжелудочковой перегородки ушили. В ходе операции по старым рубцам определили траекторию болта. Тот попал в нижнюю часть грудной клетки со спины, слегка отрикошетив от ребра, прошил стенку правого желудочка, пробил межжелудочковую перегородку, вышел в левый желудочек, где на излёте и затормозился в самой верхушке сердца.[14] По всем канонам полевой хирургии такая рана без самой немедленной специализированной помощи гарантированно не совместима с жизнью. И не один раз, а ПЯТЬ! Почему сразу не возникло острой тампонады — смертельного состояния, когда сердце обжимается кровью, вытекшей в сердечную сорочку, и из-за этого останавливается — никто не знает. Удивительно, что этот раненный не скончался от кровопотери, а ещё вероятней от синдрома "пустого выброса", когда сердце перестаёт сокращаться, если его камеры внезапно оказываются пусты от моментального массивного излития крови. Непонятно, почему не погиб от пневмоторакса — состояния, когда грудная клетка пробита, и легкое спадается от накопившегося вокруг него воздуха. Не ясно, каким образом он по сути без какого-либо лечения избежал тяжелейших инфекционных осложнений, всяких там гнойных перикардитов, плевритов, да медиастенитов.[15] И совсем странно, как такая рана в сердце смогла самостоятельно зарубцеваться. Впрочем не совсем — дырка то между желудочками все же не зажила. И последнее чудо — как с металлическим объектом в миокарде и таким серьёзным пороком Ахмед себя нормально чувствовал?

Именно на эти вопросы академик Колесников и хотел получить ответы. Когда Ахмед поправился после операции, опять послали за переводчиком, опять принялись за расспросы, и опять ничего не узнали. Тогда переводчика отпустили, но чтобы хоть как-то скрасить научное фиаско, академик-генерал решил на худой конец блеснуть политической "правильностью":

— Вот видите, как трудно живется трудовому народу зарубежом. Никакой медицинской помощи! Ахмед, скажи нам, ты ведь из бедняцкого сословия?

Ахмет непонимающе хлопал глазами. Академик упростил вопрос:

— Ну кем твой папа работает?

На этот раз до Ахмета дошло, о чём его спрашивают. Он вздохнул и обречённо махнув рукой ответил:

— Царёй!

0

7

http://www.k2x2.info/medicina/rasskazy_ … ta/p14.php

СОЛИДОЛ МАРШАЛА ЖУКОВА

Нет, не смеха ради я упомянул легендарного маршала! О том, каким он был полководцем, пусть военные историки пишут. Тут уж извиняюсь — не тому учился. А вот каким он был министром обороны в мирное время с военно-медицинской позиции можно судить по тем учениям, что при нём проводились. Ни до, ни после него, никто и близко не приближал их столь «удачно» к боевым условиям. Да ни какой-нибудь там гипотетически локальной, а настоящей мировой войны!

Но вот Жукова «ушли», а с ним ушло на гражданку и добрых две третьих офицерского корпуса. Весёленькие были деньки — эпоха легендарного хрущёвского сокращения армии. С документацией тогда творилась неразбериха. Особенно тяжело было снабженцам. У этих и так бюрократии и связанной с ней документации порядком, а тут такое началось! Снятие остатков, зачисление на баланс в другие части, расформирование части с соответствующей передачей матимущества, укрупнение соединений, смена штатного расписания… Чёрт ногу сломит! И ведь ещё надо суетиться, чтоб самому не вылететь — при социализме армия была местом хлебным… Но улеглось, устоялось, а после радикального омоложения и обновления кадрового состава, новоиспечённые начальники стратегических складов и дивизионные зампотылы получали в распоряжение порой невиданную солянку подотчётных материальных средств. В этой кутерьме всё путалось. На артскладах оказывались запчасти, на складах с техникой — ГСМ,[44] на продуктовых — медицина, на медскладах — мясные консервы. А всё из-за стихийного бедствия — аврального реформирования вооруженных сил.

После такого ненастья надо наводить порядок. Вот и погнали солдат из обычной мотострелковой части, каких в Читинском гарнизоне стояло порядочно, на Сто сорок седьмой Объект — стратегический склад ГСМ, подчинённый непосредственно Штабу Забайкальского военного округа. Поставленная задача была проста — рассортировать бочки со смазкой. Легко сказать рассортировать, когда этих бочек там тысячи, поставлены они как попало, добрая половина вообще ещё не сгружена с вагонов, а вагонами забиты все складские железнодорожные пути. Нигрол, автол и солидол часто стоят в одной пирамиде в абсолютно одинаковых чёрных металлических двухсотлитровых «барабанах». Какие-то бочки уже потекли, их скользкая поверхность так и лоснится от масла. Какие-то наоборот, несмотря на десятилетия складской «спячки», сохранили полную герметичность. Впрочем такое тоже не совсем помогало — на такой бочке краска облезла, сама она ржавая и грязная. Что в одном, что во втором случае маркировку не прочитать. Приходилось открывать маленькую крышку и заглядывать в каждую, что же там? Если не видно — то можно и по запаху различить. А потом затыкать пробку, гуртом сгружать её, склизлую, с вагона и катить, куда прапорщик укажет. Там уже каждую бочку подписывали заново.

Ребята молодые, а главное их много — целая рота! Дело быстро идёт. Прапора едва успевают указания давать. Вот и долгожданный обед привезли. Старшина побежал по территории, созывая своим трубным гласом бойцов на положенное построение. Грязные, в засаленой форме из всех углов потянулись солдаты. Построились, вышел ротный. Травмы, происшествия есть? Никак нет! Ну тогда приятного аппетита. Бойцы разошлись, зазвенели посудой, сотня чёрных, промасленных рук замелькала у ящика с хлебом. Вообще-то руки перед едой следует мыть, но умывальник аж в другом конце склада. Притом кран всего один на сто человек, да с холодной водой, а тот обмылок, что там был, давно уже смылили. Ладно, не впервой — обтёр руки ветошью и «воюй» с борщом, да перловкой. Правда если техническое масло на хлеб попадёт — плеваться будешь, оно горькое. Хотя с голоду и не такое проглатывается.

После обеда командир расщедрился — в положенные послеобеденные полчаса личного времени дал поваляться на травке. Уставшее от работы молодое тело быстро восстанавливало силы. Но вот эти райские минутки истекли. Рота, строиться! Народ нехотя поднимается, подтягивает ремни, надевает пилотки. Через минуту рота застыла в стройных шеренгах, только вышедшие командиры взводов нарушают рядки. Впрочем нет — вон какой-то чудак в первой шеренге чего-то кланяется. К нему подходит нахмурившийся ротный.

— Ты чё, боец?

— Виноват, товарищ старшлейнант! Живот… скрутило.

Похоже боец не врёт — вон какой весь зелёный. О а вон ещё один — стоит качается, тошнит беднягу, похоже сейчас вырвет. А вон тот, во второй шеренге, уже повернулся и в открытую блюёт. Сволочи, наверное обед не качественный. Отравили, гады! Надо будет дежурному по части сообщить, пусть прочихвостят кого надо. А сейчас что делать? Спроси строй, кто ещё отравился, так добрая половина с работы убежит. Как же так, такой шикарный предлог… Командир внимательно осмотрел каждого. «Бледно-зелёных» всего трое, ещё парочка жалуется на страшную слабость и боль под ложечкой. Итого пятеро. Этих посадим в машину, что привезла обед, и отправим в полковой медпункт, остальным продолжать работу.

Прав командир — больше больных нет, прапорщики снова разбили роту на сортировочные команды. Однако через час ещё три бойца работать отказались. При чём кто? Самые халявщики — те кто бочки открывал и в них заглядывал. Да и жалобы у них странные. Первый работу прервал, мол что-то в глаз попало. Песок, похоже. В тот глаз, каким он в бочки заглядывал. Другой жалуется на резь в обоих глазах, но говорит что у него такое бывает — аллергия на какую-то траву. А третий вообще грамотный попался, недаром мать у него докторица. И слово то какое мудреное придумал — говорит, что у них, у всех троих, конъюнктивит! Такая глазная инфекция. Иш ты… Хотя с глазами у этой троицы действительно непорядок. Вроде и не сильно красные, но слёзы текут ручьём. Ладно, идите в умывальник, промойте глаза под краном. Но смотрите не долго! Сачковать не получится.

Вернулись солдатики. Теперь их поставили бочки катать. Пусть попотеют, грязными руками глаза меньше тереть будут. Только жмурятся ребятки, на свет смотреть не могут. Но в общем работают. Дальше часа два-три прошли без каких-нибудь заметных происшествий. А вот потом почти у всей роты стали чесаться руки. Не то, чтобы нестерпимо, но неприятно. Кисти промаслились, грязь с маслом аж въелась в кожу, поди разбери под такой чернотой, что там такое. Однако теперь всем ясно — это от смазки. Хоть местные прапора-гэсээмщики клянутся, что от смазки подобного быть не должно. Вон механики целыми днями, да годами в ней ковыряются, и ничего! И это в грязной смазке. В бочках же смазка новая, чистая. Но много бойцов умудрились уделать в эту смазку свою рабочую форму. Вон какие пятна на хэбэшке — у кого всё пузо блестит, у кого бока, кто даже спиной где-то вляпаться умудрился, а у большинства запачканы коленки и бедра выше колен. Несколько бойцов сняли форму, на теле под этой грязью оказалась краснота. Значит всё-таки от смазки.

Командир идёт звонить в часть. Надо бы срочно баньку солдатам организовать. Дежурный вначале отнекивается, говорит, мол сегодня банный день не его роты. Подожди, старлей, а это не от тебя ли пятерых бойцов сегодня привезли, что супом отравились? Ах от тебя… Так это, весь полк сегодня обед жрал и ничего. Доктор уже рвёт и мечет. Ребятки эти у него в медпункте. Четверым ничего, а один слабенький. Ладно, раз вся рота чешется, то помывку организуем. Правда без смены нательного белья. Устроит? Раз устроит, то прекращай там работать, строй роту, сейчас машины подам.

Местные прапора с объекта пытались что-то возникать, как же так, ещё пару часов можно и поработать, но старлей был непреклонен. Извиняйте, но поскольку рота в вашей смазке перемазалась выше меры, а смазка у вас оказывается вредная, то окончите сортировку своими силами. Мы же едем мыться, не видите — чешутся все. Вот, кстати, и транспорт подошёл, теперь до ужина успеем. Ротный орёт заветное "по машинам!", и солдаты под ненавистные взгляды прапоров лезут на борта. Прибежал какой-то майор, видать местный начальник. То же что-то кричит ротному, грозится доложить кому следует "за срыв фронта работ", с пеной у рта убеждает, что солидол безвреден. Ой, майор, уйди! Мы поехали, у нас приказ из части.

Ну вот и банька. Конечно солдатская помывка от настоящей бани отличается как кабачковая икра от осетровой, но после работы тоже ух как приятна. Разделись и гурьбой в душевую. На всех душей не хватает, трое мылятся, один под краном стоит. А не хочешь ждать, бери тазик, наливай туда воды погорячее и "мойся шаечкой" — плескай на себя. Под душем же больше старослужащие стоят. Молодые из тазика себя с головой окатывают. Всё равно кайф, особенно если взять два тазика и попеременно обливаться то горячей, то холодной водой. Хороша закалка, и усталость как рукой снимает. Плохо только одно — после помывки надо опять влезать в грязную рабочую форму и быстренько топать в столовку. Потому как время поджимает, а если на ужин опоздать, то от комбата ротный хорошую пилюлю получит. Вперёд, на долгожданный ужин.

После ужина солдат считает, что день прошёл. Но сегодня дел полно. В роте открыли каптёрку, народ переоделся в чистенькое, а потом засуетился у умывальников. Все отстирывали с формы пятна «чесоточной» смазки. Солидол, заразу, даже мыло не берёт. Дембеля сразу же позабирали все тазики для мыться полов, в горячую воду настрогали хозяйственного мыла и насыпали посудомоя, а потом отпоров погоны, замочили «рабочку». Всё, время вышло — вечерняя поверка, кто не успел, тот опоздал, останется его хэбэшка грязной. Это у молодых, старики за собой смотрят и постираться успели. Приказано развесить форму для просушки на спинках кроватей. Рота, отбой!

Спалось плохо, беспокоил зуд. Обычно деды за порядком после отбоя строго следят, чтоб молодняк не крутился и не скрипел кроватями. Но ни сегодня. Сегодня народ вертится, чешется. Нельзя сказать, чтоб уж зуд был нестерпимым. Да нет, ничего вроде, если сильно не чесать, то терпеть можно. А вот у тех, кто в бочки заглядывал, среди ночи кашель начался, к утру даже с ознобом.

Утро. Рота, подъём! На зарядку бегом марш! Что-то слабенькие бойцы сегодня, вон как бегут-шатаются. Зуд вроде поутих, а краснота только хуже стала. После зарядки появился ротный. Солдаты стоят с голым торсом, эту красноту на телах ему видно. Грозится после завтрака всех в медпункт повести, поэтому занятия отменяются, всем быть в расположении.

На офицерском совещании старший лейтенант доложил о вчерашнем происшествии. То, что вся рота измазалась в солидоле и теперь чешется, на командира полка особого впечатления не произвело. Эти вопросы к начмеду — пусть выдаст мазь какую-нибудь. А вот то, что бросили работу раньше времени… Плохо, конечно, но будем считать оправдано. За внеочередную помывку однако похвалил. Больше командира беспокоили те пятеро с пищевым отравлением. Послушаем доктора, что там у них… Что-о?! Зловонные выделения изо рта и носа? Чего же они нажрались? Это уж точно не от обеда. У самого тяжёлого признак паралича? Начмед, а почему этот больной ещё в части? А-аа, уже в госпитале, другой доктор его ещё ночью отвёз. Ну ладно, молодец. Закроем тему, следующий вопрос — приближающиеся стрельбы…

После собрания ротный, как и обещал, привёл всех в медпункт. Точнее к медпункту. Врач полка такую ораву внутрь пускать не захотел. Ничего, день хороший, всех построили на улице и тут же заставили раздеться до пояса. Так, дерматит[45] почти у каждого. И пятна какие здоровые! Угодило же вляпаться. В полковой аптеке пришлось опорожнить все запасы противовоспалительной мази. И ещё одно плохо — у многих температура. Одна радость, что не высокая. Человек десять, правда чувствуют себя очень слабыми. Из них троим совсем плохо. Это те, что в бочки заглядывали. У них конюктивит, а ещё кашель. Тут дело аллергией не обойдётся — лёгкие вовсю булькают, как при серьёзной пневмонии. Этих госпитализируем в медбат, просто температурящих пока оставим в медпункте, а остальные пусть идут в роту. Слышь, старлей! Не гоняй солдат сегодня, а к вечеру доктор прямо в твоё расположение зайдёт, проверит, как мазь помогает.

Врач созвонился с дивизионным терапевтом, в трёх словах описал ситуацию, а потом посадил «слепых» бойцов с подозрением на воспаление легких в свою «санитарку» и повёз в медбат. Ехать недалеко, но один так ослабел, что и сидеть не мог. Развилась тяжелая одышка, пришлось остановиться, откинуть носилки и положить солдата. Доехали. Подошли медбатовские санитары, под руки вывели бойцов из машины. У самого тяжёлого лицо синюшное — явно парню не хватает кислорода. У бойца засуетился терапевт, слушает, стучит. Клинически — тяжеленная пневмония. Что вчера делал? Бочки нюхал. С чем? Со смазкой. А чем пахло? Солидолом, правда иногда с чесноком. Эх, не придал тогда терапевт значение этому, казалось бы малозначимому фактору! Чесночный запах… Вообще-то не типично для солидола. Назначил терапевт всем троим большие дозы антибиотиков и успокоился.

А вот начмедам, что в полку, что в дивизии, покоя нет. Шутка ли, целая рота не пойми чего подхватила. Полтора десятка госпитализировано, уже шестеро тяжёлых, из них двое загибаются — один от непонятного отравления в госпитале, другой от пневмонии в медбате. Село медицинское начальство в свой «Бобик» и покатило в роту. И вовремя. Почти у всех бойцов на месте покраснения высыпали мелкие пузырьки. Что за гадость? Ожоги, что ль? Не похоже… Самый главный военврач — начмед дивизии — стал склоняться к версии, что солидол здесь абсолютно не причём. Это же инфекция, да ещё вирусная! Оспа, новая форма ветрянки, как-нибудь геморрагическая лихорадка, да мало ли..! Теперь понятны и рези в глазах, и симптомы якобы отравления, и пневмонии и температура. Немедленно объявлять в части карантин, роту изолировать, срочно доложить в округ. С такими инфекциями не шутят, они крайне заразны.

Всю роту из казармы тут же перевели в спортзал, куда натаскали кроватей и устроили изолятор. Тяжёлых оставили в медпункте, откуда бесцеремонно выпихнули остальных больных. По ротам передали приказ, чтоб немедленно посылали к врачу всех, у кого хоть что-нибудь покраснеет. Закрыли выход в город, отменили отпуска и увольнения. К вечеру из округа приехала специальная бригада инфекционистов и эпидемиологов. Однако картина оспы подготовила для них свой сюрприз. Мелкие пузырьки начали сливаться. Как будто солдаты мыли руки в кипятке, только самой картины ожога нет. Ещё через день пузыри на коже достигли просто гигантских размеров, вздулись, словно резиновые, заполненные внутри янтарной жидкостью. Потом жидкость побелела и стала мутной, а ещё через день пузыри начли лопаться, обнажая глубокие язвы. Теперь острая слабость и температура были у каждого бойца.

Однако хуже всех обстояло дело с пятёркой, что госпитализировали в первый же день якобы с отравлением. Самый тяжелый на четвёртый день умер. Потом в конце второй недели умерло ещё двое, а двое оставшихся пошли на поправку, правда медленно. Причина смерти — обширнейшие изъязвления желудочно-кишечного тракта, общий упадок сил, сильное истощение.

Из той троицы, что в бочки заглядывало, умер только один. И то не сразу, неделю ещё лежал в медбате. Пневмония у него была ужасная — от непонятной причины лёгкие словно выгнили целыми кусками. Так как официальный, якобы инфекционный карантин не отменили, то в госпиталь их не отвезти. Долго продолжалось и непонятное заболевание глаз, конъюнктивит прошёл только к концу второй недели. Потом исчезли хрипы, правда слабость оставалась ещё долго. И вообще организм стал какой-то вялый — вроде потерял способность бороться с инфекциями. Из-за инфекционных осложнений даже самые маленькие язвочки заживали неделями, крупные же язвы заживали по полгода.

Понятно, что комиссия полгода не ждала. Уже на следующий день специальная команда прибыла на злополучные склады. Подняли документацию. По документам там действительно одни бочки со смазкой. Подожди, а это что? Некий "СИУС3 %/солидол", "АИУС3 %/солидол". Что за солидол такой? Никогда о таком не слышали. Странно, ни завода изготовителя, ни записей предыдущего хранения. Из всех документов только акт передачи. Почему-то за подписью офицера химзащиты. Стоп, что-то тут не чисто! Ещё интересно, откуда же этот солидол передали. Из Буньково. Печать какого-то 282-го Межвидового Учебного Центра. Ага, это где-то в Московской области. Позвонили в отдел связи штаба, узнали телефон. Потом позвонили в Буньково, спросили зампотыла части. Вот и он на проводе. Вопрос один, что такое "сиус или аиус-три-процента-дробь-солидол"? Что-оо? Что!!! Сернистый/азотистый ИПРИТ УЧЕБНЫЙ трёхпроцентный на солидоле?! Не шутите, разве может быть иприт учебным? Это ж как учебная ядерная бомба!

Оказывается, может. И проводились такие учения при верховодстве маршала Жукове не где-нибудь в центре пустыни Каракумы, а в Подмосковье. Это вам не знаменитая хлорпикриновая палатка, где кашляющих солдат учат правильно пользоваться противогазом, тут ошибка запросто жизнь оборвёт. Убедились в правильности содержимого просто — тут же на складе взяли знаменитый ВПХР[46] и проверили бочки на зараженность ипритом. Точно заражено, да в каких сумасшедших концентрациях! Хоть и "учебный три процента", а и на поле боя столько дряни не найти. По горячим следам узнали сколько же бочек такого «солидола» покатило в обычных незащищённых вагонах по Союзу. И куда? Оказалось много — в город Горный под Саратовом, в Запорожье, Павлодар, Вольск… Всего 1856 бочек. Вот это учения можно было провести! НАТО бы обзавидовалось.

Честь врачей спасло то, что причину узнали раньше, чем пузырьки в здоровые волдыри слились и дали классическую картину поражения боевыми отравляющими веществами кожно-нарывного действия.

+1

8

http://www.k2x2.info/medicina/rasskazy_ … ta/p13.php

САФОЛЕН ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Это тоже жутко военное лекарство. Но не ищите его ни в Фармакопее СССР, ни в секретном приложении к ней. Нет его там. Даже в приказах МО, касающихся военснабженческой фармации, это наименование отсутствует. Правда по разрозненным приказам в ГО[38] всё нет-нет да промелькнёт. И вовсе не из-за какой-то там суперсекретности — с началом третьего тысячелетия «дедушке» сафолену уже бы пятый десяток пошёл. По отношению к спецмедикаментам военную тайну так долго не хранят, смысла нет — всё равно формула давно уже "по секрету всему свету" известна. Тогда правда, а дело было в самом начале 1960-х, препарат этот секретили весьма серьёзно — на сафолен-21 возлагали большие надежды в борьбе с мировым империализмом.

Научное название фармакологической группы, куда попадал сафолен, называется антодоты ФОВ, что в переводе на нормальный язык означает противоядие фосфорорганическим отравляющим веществам. Есть такие вещества, их ещё часто хим. оружием нервно-паралитического действия называют. Например, обычный зарин или ви-газы к этой группе относятся. Действие у них довольно кошмарное, хоть с фармакологической точки зрения очень простое: в нашем организме они блокируют единственный фермент — холинэстэразу. У нас ведь нервные импульсы в мышцы передаются не как электрический ток. Из мозга импульс бежит по нервному волокну до его окончания, где выделяется чуть-чуть химического медиатора, в случае с мускулатурой — ацетилхолина. Именно ацетилхолин и заставляет мышцу сокращаться. Но так как нервное воздействие скоротечно, то после работы этот самый ацетилхолин надо срочно убрать. Он и ферментируется специальным ферментом холинэстеразой. Если фермент заблокировать, то медиатор слишком долго будет действовать на мышечный рецептор, и вместо сокращения получится судорога, причём всех мышц, даже мышц глаза. Зрачок становится как игольное ушко, да и видит пораженный не дальше собственных ресниц, что частоколом нависают сверху и снизу, как брёвна. Но спазмы внутриглазных мышц не самое страшное — ведь в бронхах тоже есть гладкомышечная мускулатура, поэтому и там происходит тоже самое. В результате после весьма мучительного «задыха», наступает смерть от удушья. Пусть эта патофизиологическая схемка до вульгарности примитивна, но суть более-менее отражает.

Спасти от гибели можно только введя антидоты, блокирующие ацетилхолиновый рецептор. Вот тут парадокс — отравленному организму иногда приходится колоть такие дозы противоядия, что в нормальных условиях сами по себе гарантированно привели бы к смерти. Наиболее известны ситуации с атропином. Всего несколько миллилитров этого препарата могут запросто умертвить здорового человека. А пораженным ФОВ вводили по 20, даже по 30 миллилитров этого вещества, и ничего. Это ведь десяток смертельных доз в «догонку» к яду! А всё потому, что яд и противоядие «уравновешиваются». Не буквально, конечно, но по суммарному эффекту. Однако риск остаётся значительный. Поди ты просчитай точную дозу в полевых условиях! Военный токсиколог в этой ситуации как канатоходец — всё время точку равновесия ищет. Недодал противоядия — смерть от яда, переборщил — смерть от лекарства. Для отравленного солдата результат один.

Тогда поручили той самой Токсе, кафедре Токсикологии, разработать что-нибудь "более мягкое". Чтобы и рецептор блокировало надёжно, и в то же время само по себе не таким токсичным было. Чтоб не бояться неизбежного «передоза» в условиях Третьей Мировой. Думали они думали, и наконец придумали. Лекарство под названием «сафолен». "Са-" это Саватеев, «-фо-» это Фомин, а «-лен»… Нет, не Ленин, тот точно в токсикологии не петрил. Ленинград это. Такой вот препаратик из Питера от молодого тогда учёного Саватеева со старичком Фоминым. Название сущности вещества никак не объясняет, что абсолютно правильно с военной точки зрения. Фармакологически же его действие как у атропина, но даже значительная передозировка смерти у лабораторных животных не вызывала. Много было испробовано разных вариантов этого сафолена, и наиболее перспективным оказался N21, прям как лучшая Смирновская водка! Кстати, рекомендую.

Осталось дело за малым — провести клиническую апробацию. Может и провели бы как следует, будь Берия у руля. Или останься «добряк» маршал Жуков министром обороны. Он же на Тоцком полигоне на собственных солдат ядерную бомбу бросал. Ну не совсем на них, а чуть впереди на предполагаемого противника, а «свои» через место взрыва топали, да лётчики через ядерное облако пролетали. С такой гуманностью можно было и хим. оружием нервнопаралитического действия поэкспериментировать, глядишь и узнали бы ценность антидота в условиях приближённым к боевым.

Но Берию к тому времени уже расстреляли, Жуков пьянствовал в опале, и хим. оружие на собственных солдат распылять было некому. Поэтому испытывался сафолен N21 исключительно на алкашах, самоубийцах и тех мизерных несчастных случаях, когда инсектициды, типа всякого там дихлофоса, внутрь попадают. Это ведь вещества той самой фосфоротравляющей группы, разве хим. оружием они считаются только среди гусениц, клопов и тараканов. У людей же картина отравления лишь несколько сходна с тем, что можно получить при поражении боевыми газами. Разница в самом начале — несёт таких отравленных изо всех дырок, а вот потом начинается классический бронхоспазм и судороги. Но тут оказалось, что на алкашах сафолен двадцать первый работал куда хуже чистого атропина. Тогда решили так, раз в Минске уже налажен промышленный выпуск этого препарата, то считать его профилактическим средством. Поставить в армию и заложить в соответствующие наборы, но применять его только в том случае, если точно не известно, проник яд в организм солдата или нет. Рискни такое проделать с атропином — столько жизней "побочным эффектом" положишь, что и думать страшно. Хороша «профилактика»! А вот сафолен-21 ничего, безопасный.

Может быть и совсем бы забраковали сафолен-21, свернули бы производство, а то что сделано, заложили бы на военные медсклады до истечения срока годности как "препарат второй линии" — то есть для помощи гражданскому населению. И не видать Саватееву с Фоминым положенных почестей, да как нельзя кстати произошло на самом верху одно событие. Называлось оно секретным Постановлением Совмина СССР от 17-го Августа 1967 года о так называемой Программе «Ф». Вот тут наши министры, конечно маху дали! Например, режиссёр Гайдай куда умней был — он тогда же свой фильм снял и назвал его "Операция Ы". Поди гадай, что там сделал Гайдай… А вот с совминовской Программой всяким там ЦРУ, ЦУР да МИ-5[39] и гадать много не надо. Написано же «Ф», небось «фосфор»! Эх, не изучали наши министры забавный такой предмет, "Режимом обеспечения секретности" называется.

Согласно той самой Программе «Ф» начал Советский Союз вооружаться хим. оружием на всём серьёзе. Из двадцати предприятий, по сути дела цехов, в течении последующих пяти лет четыре (в Чапаевске, Дзержинске, Волгограде и Новочебоксарске) были переоборудованы и расширены, став по сути полностью новыми узкопрофильными заводами. Не удивительно, что с такой «винокурней» система сумела «нагнать» в закрома Родины 50 тысяч тонн химгадости, из которой фосфосротравляющей дряни было аж 32 тысячи тонн. Поясню, чтобы сдохнуть, человеку надо всего от одного до нескольких миллиграммов. А тут десятки тысяч тонн — вот это я понимаю, ударные темпы! Ритмы пятилетки, передовики производства, переходящее красное знамя и прочая соц. атрибутика! До сих пор звучит красиво.

Ясно, что при столь грандиозных масштабах никаким антидотом пренебрегать нельзя. Вот и попал наш сафолен-21 из номенклатуры «списанные» в номенклатуру «табельные». Лёг во всякие наборы с мудреными названиями типа номерных «Лучей», РП-3, ПХКГО-7Р[40] и т. п. Правда до индивидуальной солдатской аптечки не добрался — упаковывался сафолен только тысячами ампул в большие зелёные ящики, что согласно штатному предписанию мирного времени распределялись по окружным и дивизионным складам. Мобилизационным складам, конечно не аптечным. На обычные склады он поступал только на действующие заводы по производству химоружия, да в места стратегического хранения — а это ещё с полсотни дополнительных адресов. Там ящички вскрывались военпредом и местным токсикологом, впрочем тоже военным. Офицеры, в свою очередь, разносили эти ампулки во всякие аптечки первой помощи, что на подобных заводах понатыканы в изобилии на каждом углу. А то что препарат, как бы это сказать… клинически несколько недоисследован, никто уже и не думал. Всесоюзные и всеармейские инструкции, написанные в духе единой военно-медицинской доктрины, как известно не врут! Не способны, ибо они же такие все-все-всеохватывающие, да и составлены на самом верху. Оттуда виднее.

И вот на секретнейшем заводе в Новочебоксарске в 1972 году произошло знаменательное событие — к 7 Ноября, ровно ко дню 55-летия ВелОСрев. (Великой Октябрьской Социалистической революции, как тогда офицеры в своих конспектах на политзанятиях писали), открылась линия по производству ви-газов. Радости то сколько! Плохо одно — сверху жутко торопили к круглой дате. Нет, оборудование смонтировали как надо, а вот со всякими там дополнительными причиндалами, например с теми же приборами контроля, как водится, не успели. Ничего — главное отрапортовать, а там за недельку-другую всё наладим!

Оттопала праздничная демонстрация, отгремело застолье, отболело похмелье — кончились Октябрьские праздники, и народ на работу пришёл. В Заводоуправлении, или как его в шутку называли "Белом Доме", за канцелярскими столами неторопливо рассаживаются очкастые дяди и полнеющие тётеньки, что всякие бумажки пишут. Начинается рабочий день, всяким бухгалтериям, да прочей канцелярии никакого дела до опасной химии нет. Поэтому и решили монтировать приборы химконтроля в этом здании в самую последнюю очередь. Да и система принудительной вентиляции здесь пока не готова. Хоть и административный корпус, а находится внутри «периметра», а поэтому никаких тебе привычных батарей и открытых форточек. Заводские корпуса делались более-менее герметичными на случай возможного выброса. Воздух в них гонялся по системе воздуховодов, а в случае опасности, то и через специальные поглощающие фильтры. Так вот, хоть система обогрева уже работала, но система аварийной фильтрации ещё установлена не была.

И тут по заводу объявляется тревога! Сразу даже источник выброса не смогли установить. Ясно одно — на одном участке территории и аппараты — химдетекторы, и облачившиеся в ОЗК[41] и противогазы контролёры-дозиметристы обнаружили ви-газ. Вообще-то ви-газ это не совсем газ, он может быть и жидким и даже твёрдым, но ветерком всё равно разносится. И куда же ветерок с этой зоны дует? Да прямо в воздухозаборник административного корпуса. Позвонили туда, дали тревогу. А фильтр то не работает! Взяли пробу из внутреннего воздухопровода — худшие опасения подтвердились, есть следы газа. Боевое отравляющее вещество в здание прошло. Сколько? А кто его знает! Может ерунда, доступная только лабораторному анализу, что даже ни единого симптома не даст, а может всему "Белому Дому" каюк придёт через несколько часов — ви-газ, он ведь не какой-нибудь там зоман-табун, он медленно действует. Зато сильно.

Какое же решение принимает дежурный токсиколог? Правильно — самое правильное. То есть действует согласно инструкции. Если точная поглощенная доза яда или сам факт его попадания в организм не известны, но вероятны, надо срочно провести профилактическое введение антидота. Что там у нас на снабжении? Сафолен-21. Отлично, вот согласно той же инструкции его и вколем. Вкололи. При ЧП такого рода в СССР ещё одна инструкция была — городским медикам о таком знать не к чему. Во-первых, в минздравовских больницах спецпрепаратов нет (а зачем они там?). Во-вторых, секретность. В-третьих, при социализме такие ЧП не происходят. Официально во всяком случае. Поэтому всех толстеньких тётенек и очкастых дяденек после положенной профилактики свели в актовый зал, где достоверно установили, что никакой отравы нет. Там же и принудительную вентиляцию через переносные фильтры подключили.

Перед трибункой сам дежурный токсиколог сел, чтобы видеть ему каждого, вдруг кому плохо станет. А за трибункой, дабы время понапрасну не терять, перед собравшимися попросили выступить местного парторга, комсорга, профорга, пожарника и массовика-затейника. Вроде всё хорошо, чинно так сидят себе дяденьки-тётеньки, потирают уколотую попу и повышают свою политсознательность. Вдруг какая-то женщина где-то на задних рядах как заорёт нечеловеческим голосом, что в проходе РЕЖУТ ЕЁ РЕБЁНКА! Народ с мест повыскакивал, что за крик, что за бред? А до селе та тётя абсолютно нормальной считалась. Народ к ней бросился, успокаивает, а токсиколог дрожащей рукой в шприц транквилизатора набирает. Только не успел токсиколог ей успокаивающего ввести. Женщина та, как львица в проход бросилась, всех вокруг себя разметала, а потом ещё парочке спокойных сотрудниц в волоса вцепилась.

Что тут началось! Визг, вой, кровавые сопли, по всему актовому залу летают выбитые зубы и вырванные пучки волос. Присмотрелся токсиколог, а там уже не одна такая женщина! Уже целая куча добреньких сотрудниц в орущий благим матом клубок сцепились. Но та, первая, всё же сумела завести коллектив под свою песню — большинство из них дрались якобы спасая своих детей. Такой вот массовый психоз с одной фабулой. И ничего, если бы только одни тётеньки в этом шабаше участвовали, но тут ведь и дяденьки подключились! Этим, кстати за детей как-то меньше драться хотелось. Кто орёт первому встречному, "я убью тебя, чёрный человек!", кто бросился защищать честь якобы поруганной жены, кто просто за Родину-Мать, а кто конкретно полез бить немцев под Сталинградом. Ну а несознательные и меркантильные сражались за сожженные соседями квартиры и ворованные ковры.

Однако самое интересное учудил токсиколог. Наверное сумел он всё-таки ввести успокоительное. Себе. Один он ни с кем не дрался — на сцене перед всем честным народом разделся до гола и залез под самый потолок. Там такая железяка со всякими софитами-прожекторами висела, вот он туда затянул занавес, соорудил из него наподобие холобуды и сидел там тихо-тихо. Его последним сняли. Руки аж синие от напряжения были — шутка ли пару часов, как сорока на тыну, на такой высоте проболтаться.

Ликвидировали этот бардак в основном силами трёх подразделений — солдатами местного полка химзащиты (понятно, почему такой поблизости квартировался), мстной же пожаркой и отделением ведомственной охраны. С орущими благим матом бухгалтерами да табельщицами поступали просто — привязывали их к носилкам, а наиболее буйных, так даже между двумя носилками. Психоз этот длился довольно долго, несколько часов, поэтому поработать пришлось. Благо, что запасы транквилизаторов при заводе были порядочные, а всё благодаря той же мудрой инструкции! Ведь даже при обычной переатропинизации, лечении отравлений стареньким атропином, когда доза рассчитывается немного выше минимально достаточной, расстройства психики не редкость. В фармакологии даже термин такой есть — атропиновый психоз. Но ведь именно за этим и создавали сафолен, чтобы избежать побочных эффектов. А оказалось вон оно как…

От атропина мрут, загнав собственное сердце в бешенном ритме, а от сафолена всего лишь бесятся! И бесятся куда сильнее, чем от других холинолитиков.[42] Ведь холинорецепторы в мозгах тоже имеются! Заблокируй их, и такое в мозгах начнется… Впрочем создатели нового антидота тогда меньше всего о них думали, да и точных методик определения их работы ещё не существовало. У отравленных ФОВ сафолен подобных эффектов не давал. Определённые краткосрочные расстройства психики наблюдались, но такое считалось вполне приемлемым. Однако как профилактическое средство, он оказался куда хуже самого боевого агента. Это, правда, если судить исключительно с военных позиций. Да, от него не умирают, но психоз в боевых условия порой намного опасней просто отравления. Для поражения полка нервно-паралитическими газами, надо «отгазировать» процентов 40–60 солдат. И то, если командир волевой, то наплевав на потери может сформировать боевое подраздление из оставшихся. А при поражении не смертельными психотомиметиками[43] достаточно, чтобы яда наглотались всего 3–5 процентов! У них же боевое оружие в руках, а ну как бросится такой на родного взводного с криком "умри, чёрный человек"? Если окружающие твои братки-сослуживцы вдруг стали врагами-оккупантами, а страха совсем нет, и агрессия просто бурлит в крови? О боеготовности в такой ситуации говорить смешно — подразделение погрязло в междоусобной борьбе за выживание. Нет, на уничтожение!

Так что после этого случая сафолен-21 списали подчистую. Изъяли со снабжения, закрыли производство, вывезли со складов. Сколько это стоило в масштабах СССР никто не считал. Но самый большой вопрос в этой истории, а каким же образом непроверенное средство попало в лечебные прописи военно-медицинской доктрины? Ведь в войну это главный закон для врача, от которого зависят тысячи жизней!

Впрочем и в сугубо гражданском Минздраве фокусы даже похлеще встречались. Вы никогда не обращали внимание, сколько глухонемых среди родившихся с конца 40-х до середины 60-х? Они мелькали в любых городах и стали, вместо доселе редкой инвалидности, вполне заурядным явлением. За эти пятнадцать лет в Союзе были построены сотни специальных интернатов, а училось в них больше, чем за всю предыдущую историю. Когда такие детки подросли, они создали свои общества, свои предприятия, в конце концов свою закрытую культуру, где даже криминальные авторитеты были глухонемыми. Народ в народе! И знаете что интересно? Что подавляющее большинство было рождено нормальными родителями, и у подавляющего большинства также родились здоровые дети. Это не генетический дефект, это намного страшнее. Это врачебная ошибка. Одна такая большая ошибочка, возведённая в закон в масштабах всей страны.

Тогда ведь молились на антибиотики. Считали, что эра инфекционных болезней позади. И вот одного известного академика, кого до сих пор считают иконой во многих медицинских ВУЗах страны, посетила такая «гениальная» идея. А чего это у нас столько ангин да хронических тонзиллитов? Не порядок — от них же тяжелейшие осложнения на почки и сердце! Пороки клапанов на всю жизнь! Ликвидировать такое безобразие. Так вот каждому участковому педиатру под роспись был спущен Минздравовский приказ о профилактике стрептококковых инфекций у детей первого года жизни. При любом чихе-кашле предполагалось проводить комбинированный курс лечения антибиотиками. Прямо тут же колоть смесь стрептомицина с пенициллином.

Приказ выполняли, хотя уже тогда грамотные врачи втайне считали его глупостью несусветной. Во-первых, если носить ребёночка на такие уколы два раза в день, то на микробов они совсем не действуют. Наоборот даже, микробы в результате такой «профилактики» приобретали устойчивость к этим антибиотикам, так как лекарство успевало полностью вывестись из организма между инъекциями. Слабый микроб дох, оставшийся сильный размножался — всё по Дарвину. Частота стрептококковых осложнений только возросла. А во-вторых при такой схеме у стрептомицина проявлялась страшная оттотоксичность — то есть он убивал слуховой нерв. Если ребёночек маленький, то маминых ласковых слов ему больше не услышать, а значит и не заговорить. Так что всесоюзное снабжение каким-то сафоленом-21, от которого группа людей подурила полдня, по масштабу последствий просто мелочи.

+1