ПРИ ДНЕВНОМ СВЕТЕ И СОЛНЕЧНОМ ДНЕ

В моей квартире очень холодно.
На внутреннем термометре — плюс одиннадцать. Воображению не хватает толстых медвежьих шкур и еще руками ломать непропеченные кости у костра, чтобы блики пламени путешествовали по коже бородатых лиц.
Конец ноября, ежегодная битва за согревание началась. До марта буду пинками поднимать себя в студеную утреннюю жизнь. Кот мягко запрыгивает на подоконник и рассматривает что-то ему одному видимое-ведомое за окном, где черный воздух и капустный хруст снега.
Я не борюсь с холодом в моей квартире как причиной: нет смысла. Мне будут говорить о том, что у нас мэр-ворюга и теперь мне холодно оттого, что ему, подлецу, тепло. Еще мне расскажут, что дома у нас строят как-то странно, а мой дом вообще новый, ему всего лишь пять годков.
Спасаюсь искусственным теплом обогревателя, бессчетными кружками чая и жду весны.

И все бы ничего, вот только последнее время все чаще показывают мне, как кино, один и тот же сон. Или это не сон, а какие-то утренние размышления сразу после сна, которые трудно от него отличить... Вижу я четко и ясно высокие плотные сугробы, черные ели и тощие кривые березки. Откуда-то летит ко мне, в предпоследний год этого тысячелетия, свист смертельного, убивающего ветра и как тихий подголосок ему — тяжелое дыхание замерзающего человека. Снежные крошки на красном лице. Несгибающиеся ладони. Закрытые глаза. Свист ветра...
Вечером я проверяю, хорошо ли заперта дверь. В такое время живем, что засовы и решетки — лучшие друзья. Я тихонько дергаю за дверную ручку, а потом — на всякий — смотрю в “глазок”.
Там стоят люди — но тихо, не шевелясь. Маленькое стеклышко “глазка” искажает их лица, но я все равно вижу, что они улыбаются. Две девушки и несколько мужчин. Все в лыжных брюках и стареньких штормовках.

— Вы к кому? — спрашиваю.

Они молчат, и глаза их странно неподвижны.
Я замечаю лыжи, приставленные к стене.
Куда понесло этих людей — в лыжный поход по такой погоде? Ненормальные.
Кот мурчит и вьется низко летающей бабочкой возле моих ног. На площадке — пусто.
Открываю дверь.
Слышится вежливый запах папирос, и снег лежит в полшаге от моего коврика.